Гости нашего города, да и многие местные жители с любопытством рассматривают знак с большим якорем на вершине. У них возникают вопросы: «Почему установлен этот знак?», «Какие корабли имели подобные якоря?» и т.п. Кроме того, знак с якорем сохранился на берегу реки Сож в районе старой бани. Этот знак называется «Якоря не бросать» и устанавливается в местах, гдепод руслом реки проложены кабели или трубопроводы.

Якоря можно обнаружить в Славгороде и в иных местах, например около дома на улице Рокосовского , где якорь несколько другой формы используется как элемент забора.

Попробуем найти ответы на эти вопросы.

Используя данные сети Интернет, воспоминания старожилов района, старые публикации краеведов в районной газете, данные из музеев, удалось собрать вот такую информацию.

Знак в виде якоря, около Пропойска, на картах появился давно. Например, он уже есть на  карте, которая делалась для войск Наполеона в 1812 году. Этот знак указывает на наличие пристани и судоходности по реке Сож. Аналогичные знаки можно найти и на более поздних картах.

Можно утверждать, что река Сож была судоходной с давних пор. По нем, мимо Пропойска, проплывали суда  купцов, направлявшихся в далекие страны . Вероятно , по р.Сож возвращался из своего путешествия в Индию и русский купец Афанасий Никитин. В пользу этой версии свидетельствует тот факт, что именно пропойские купцы передали знаменитые записки Афанасия Никитина, «о хождении за три моря»,  в Москву.

 Видела эта река и корабли, которые делались на Кричевской судоверфи. В 1786 году со стапелей Кричевской судоверфи сошли 13 яхт и 12 гребных судов, способных ходить под парусами. Мачты некоторых судов, сделанные из цельных деревьев, достигали 44 метров. Принимавший флотилию адмирал Пущин (дед декабриста Пущина) привез с собой несколько морских офицеров и матросов — в основном команды кораблей комплектовались из местных жителей. Затем флотилия двинулась к Черному морю.

Мимо Пропойска проплывали галеры «Днепр», «Сож», «Тверь», «Буг» и самая красивая – «Десна». Именно на ней плыла затем по Днепру от Киева до Кременчуга императрица Екатерина Вторая. Плыли мимо города и суда, перевозившие продукцию Старинковского железоделательного завода отставного поручика  Бенкендорфа. Этот завод был одним из крупнейших  в Российской империи.

В 1859 г. на Старинковском заводе имелось более 500 рабочих и 30 учеников. Близость Сожа давала заводу возможность сообщаться с черноморскими портами. Петербургские и московские медеплавильные и железоделательные заводы при тогдашних гужевых путях сообщения не могли конкурировать со Старинковским заводом. Продукция завода подвозилась к реке по железнодорожным путям с использованием конной тяги, а затем перегружалась на корабли.

Из архивных источников следует, что  «…судоходство по Сожу начинается у м. Кричева, Чериковского уезда; сплав же леса начинается от д. Мартиновки, Мстиславльского уезда, находящейся на 1/2 версты ниже м. Хославич. Устройство и размеры судов те же, как и на Днепре. Кроме того между Гомелем и м. Хальч ходит ежедневно пассажирский пароход. В Чериковском уезде строится ежегодно 2-3 барки, из которых каждая обходится в 1500 руб., на Дубновской и Бакуновичской лесных пристанях.

… Пароходную  линию из Гомеля в небольшой городок Пропойск обслуживали частные пароходы «Мир», «Решительный», «Деловой», «Восход», «Проня», «Беседь», «Чикаго». Постоянное плавание по этой линии началось с 1858 года.

В 1910 году эти суда совершили 265 пассажирских рейсов, во время которых перевезли почти 44 тысячи человек. Да еще 57 раз буксировали баржи с различными грузами».

Среди  судов, ходивших по Сожу в те времена, был и корабль, небольшой пароход, принадлежавший нашему земляку. Это уроженец фольварка Плесно,  Разумов Сергей Купреевич. Фольварк – это обособленное поселение, принадлежавшее одному хозяину. Поселение с таким названием существовало южнее 1-2 км  от д.Уречье. Местность в районе деревень Шеломы, Уречье, Кульшичи сильно заболочена, поэтому знания в области мелиорации ценились очень высоко. Как и где научился Сергей Купреевич ремеслу «мелиоратора» неизвестно, но он работал по найму у местных помещиков и сумел скопить денег на покупку парохода. Пароход был грузовым, с командой около 10 человек и вплоть до революции 1917 года довольно успешно перевозил различные грузы по рекам Сож и Днепр. В лихие времена национализации пароход у «буржуя» Разумова  отобрали, а самого его ждала незавидная участь ему подобных. Но команда не выдала своего хозяина и он был вынужден скрываться вдали от родных мест долгие годы. Только перед отечественной войной он вернулся на родину.

По Сожу, кроме пароходов, ходили и непаровые суда — барки, берлины, лодки.

 Берлина – это также, как и барка плоскодонное речное судно, но немного меньших размеров. Кроме того имело двухскатную крышу, а внутренность была разделена на 5 частей. Чердак, каюта хозяина , два отделения для разных товаров и отсек для стока  воды. Берлина имела мачту высотой 30-38м из елового дерева с двумя реями для парусов. Команда состоит из лоцмана, водолива и рабочих. Число рабочих зависит от направления движения и количества груза, бывало от 6 до 50 человек. Пища готовилась на очаге, который располагался на чердаке в передней части лодки.

К более мелким судам, которые плавали по Сожу, относятся лайбы, гиляры  и дубы.

На фотографии катер стоит у берега около Кремянки в мае 1983 года.

Перестали ходить катера в тяжелые  90-е годы.

Территория вдоль берегов реки Сож была богата  запасами леса, поэтому здесь  издавна существовал сплав леса плотами. Работа эта была сезонной- от ранней весны до поздней осени. Занимались ей в основном жители Кремянки, Гайшина, Добрянки и в меньшей мере – Пропойска. Из истории Гайшина: «… в 1876 г. в Гайшине проживало 556 человек. Из них двадцать крестьян были плотогонами, которые зимой отправлялись на заработки  на Украину и становились шахтерами».

Существует несколько способов вязки плотов. В нашей местности применялся способ вязки с помощью виц. Вица- это скрученный стволик березы, ивы, черемухи, ели, длиной 3-4м и диаметром в комле 3-5 см. При скрутке стволик расщепляется на волокна и приобретает гибкость, не теряя прочности на разрыв. Получается нечто вроде толстой, нерастягивающейся веревки.

Для скрутки стволик расщепляют у комля, в трещину вставляют петлю (связанную из метрового куска нетолстой веревки), в которую вдевают палку длиной 0, 5—1 м. Петлю скручивают в подобие жгута. Этим жгутом обматывают комель стволика, удерживая его тем самым от дальнейшего расщепления; после этого заготовку можно закручивать.

Проще всего крутить вицы вдвоем. Первый прижимает вершину вицы к стволу дерева диаметром 30—40 см а второй, взявшись за палку-ворот, приступает к скручиванию стволика. Операция сперва идет легко, так как скручивается наиболее тонкая часть стволика у самой вершины. Когда эта часть стволика достаточно перекрутилась, но волокна еще не начали рваться, по сигналу первого второй делает несколько шагов вокруг ствола дерева так, что скрученная часть вицы уже не висит в воздухе, а оказывается прижатой к стволу дерева. Первый дополнительно прижимает ее рукой, в результате чего теперь скручивается более толстая часть вицы. Так, постепенно наматывая вицу на дерево, доводят скрутку почти до самого комля. Окончив скрутку, вицу сматывают с дерева, несколько раскручивая ее.

При некоторой сноровке вицы можно крутить и одному, закрепив для этого вершину с помощью клина. При сборке плота бревна става попарно притягивают кольцами из виц к ронжине — поперечному бревну диаметром 10—15 см. Кольцо лучше изготавливать, обматывая вершиной вицы ее комель.

В нашей местности данная технология использовалась в полной мере, но с некоторыми не существенными особенностями, которые касаются терминологии. Вместо слова «вица» у нас говорили- гужба. Происходит это слово вероятно от слова «гуж»- петля в хомуте, скрепляющая оглоблю с дугой. Да, очень понятно, многие уже не видели этих предметов и не знают их назначения. Иначе, гужем называли петлю, кольцо из кожи для привязки чего-либо. Кольцо из вицы подходит под это определение, поэтому и появилось название гужба.

Заготовкой гужбы, так как она использовалась один раз, занимались в лесу, а в зимний период- и на дому. В избе ставилось вертикально бревно диаметром 25-30см, которое называлось «бабка», и закреплялось клиньями. Вокруг этого бревна хозяин и закручивал с помощью «камбалки» стволик молодой березки. Гужба из березы ценилась, так как была прочнее. Камбалкой в Кремянке называли палку, применявшуюся как рычаг при скручивании гужбы. Часто в процессе заготовки гужбы принимали участие и дети. Сторожилы с юмором вспоминали, что иногда «камбалка вырывалась из детских рук и раскрутившись,  довольно больно била по макушке».

В дальнейшем, вместо гужбы для вязки плотов стали применять проволоку диаметром 4 мм, предварительно отожженную. От проволоки в дальнейшем отказались, так как она повторно не применялась и перешли на металлические цепи.

Плотогонов у нас еще называли «плытниками», от слов «плыть», «плыт». Плот состоял из несколько гребенок, связанных между собой. Гребенка- маленький плот похож на гребень - бревна как зубья расчески. Количество их зависело от длины бревен. Обычно было три гребенки. Ширина плота задавалось шириной реки – не более 18 м. Бревна для плотов использовались диаметром 20-25см, более толстые перевозились судами.

Плоты вязались в поселке Гроново и прибывали по реке на сортировочный пункт, который находился в урочище «Старик», недалеко от Славгорода. Из воспоминаний бывших плотогонов известно, что путь из Гронова до «Старика»,  плот неторопливо проплывал под управлением одного человека за четверо суток. Пищу готовили на плоту, в специальном кострище.

Вечером дым костра, смешанный с запахом ухи , иногда и звонким голосом гармошки, далеко разносился по берегам, создавая неповторимую картину жизни на реке, которая навсегда врезалась в память тогдашних подростков.

Передней частью плотокаравана управлял буксировочный катер, а задней – бригада из пяти рабочих, во главе с бригадиром. Бригадир обычно находился в большой лодке с якорем, которая называлась – дуб. Поэтому и бригадира звали - дубовик. Дубовик давал команду рабочим, когда нужно сбрасывать якорь, чтобы притормозить и не позволить плотокаравану сесть  на мель. Препятствиями для продвижения плотов были мелкие косы, старые русла, крутые повороты реки. После прохождения препятствия, бригада с помощью блока поднимала якорь в лодку. Якорь был довольно большим и тяжелым и требовал усилий шести человек. Таким образом, плот двигался до Гомеля, где древесину разбирали предприятия: ДОК, бумажный комбинат, спичечная фабрика и  частники.

Некоторое  время в д.Кремянка существовала пристань, где вязались плоты. Работали три бригады. В 60-е годы их сократили и создали леспромхоз по заготовке леса.

Из воспитаний Маркусенко Василия Тихоновича, дошли до нас несколько фамилий Гайшинских плотогонов: Кураленко, Дубовиков Демьян и Конутенко по прозвищу «салобай».

С судоходством на реке связаны и появление  профессии бакенщика, человека который управлял работой бакенов. Бакен- это плавучий знак, устанавливаемый на якоре для обозначения опасностей на пути следования судов. Бригада бакенщиков из Кремянки, под руководством Студнева Алексея Тимофеевича, управлялась с бакенами от Бакова до Славгорода.

С уменьшением интенсивности сплава плотами по реке Сож, плотогоны пытались искать работу в других местах. Уезжали на заработки в Гродненскую область на реку Неман, вербовались даже в Карелию. Кому-то удавалось заработать, а кому-то нет. Случались и курьезные истории. Несколько плотогонов из Кремянки в 60-е годы поехали в Коми АССР. Директор встретил новых рабочих очень хорошо, им выдали спецодежду- добротные синие комбинезоны. Руководство было довольно тем, что новые рабочие уже имели опыт работы. Все закончилось очень быстро: когда новички увидели, как стремительно несутся плоты с плотогонами по бушующей горной реке, их первым желанием было поскорее «уносить ноги, пока живы». Вернувшись в Кремянку, неудачники некоторое время щеголяли в комбинезонах, но потом пришлось выплачивать деньги за спецодежду, которую даже не успели сдать.

Инициатором установки и «главным архитектором» знака выступил Гуторов Вячеслав Борисович, в то время начальник Славгородского РСУ. Уроженец Славгородской земли, он интересуется историей родного края и приложил много усилий для появления памятного знака в городе. После завершения работ , с его слов, он «получил выговор и  был лишен премии на полгода за внеплановый объект».

Можно смело сказать, что знак «Якорь» не случайно появился в Славгороде. Это как память о далеком романтическом прошлом, о кораблях, плотах и баржах  плававших по реке Сож, о потомственных «дубовиках» из Кремянки и о всех тех, кто работал на реке и кого она кормила.